Уистен Хью Оден и Иосиф Бродский
Об отношениях Уистена Хью Одена и Иосифа Бродского осталось много документальных свидетельств, прежде всего со стороны второго.
Впечатления от встречи с Оденом описаны Бродским в письме Льву Лосеву от 2 августа 1972 года, а уже после смерти старшего поэта Бродский подробно рассказал об их общении в беседе с Соломоном Волковым и эссе «Поклониться тени» (1984).
Оставили воспоминания и друзья Бродского. Карл Проффер, навещавший Одена вместе с Бродским в Австрии, описывал эту встречу в мемуарах «Без купюр». Лев Лосев изложил свою интерпретацию отношений Бродского и Одена в «Опыте литературной биографии».
Здесь мы рассмотрим фактологическую канву отношений двух поэтов, не касаясь литературных аспектов.
Ленинградский поэт не был для У. Х. Одена первым русскоязычным знакомым. Так, в 1949 году Уистен Оден и Честер Каллман, многолетний партнер поэта, начали работу над либретто «Похождения повесы» (1) для Игоря Стравинского. Оден и Стравинский время от времени пересекались в Нью-Йорке и Голливуде. Эти встречи описаны Стравинским в диалогах с Робертом Крафтом, впоследствии опубликованных в 2016 году в издательстве «Libra Press» (Москва).
Кроме того, во время войны Оден познакомился с русским эмигрантом, писателем-фантастом и медиком-анестезиологом Василием Яновским (1906–1989), который стал его врачом. Одену нравилась проза Яновского, и он помог ему издать по-английски роман “No Man’s Time” (London: Weybright & Talley; Chatto & Windus, 1967).
В 1983 году вышла книга Яновского «Поля Елисейские» (2) о жизни русских литераторов в эмиграции в 1920–40-х годах. В главе, посвященной Одену (3), мемуарист упоминает, что они «говорили о советских поэтах; некоторых из них Уистан переводил или помогал здесь опубликовать»(4). Кроме того, Яновский рассказывал, что Оден в Нью-Йорке «одно время посещал русскую православную церковь на Секонд-стрит и получал неслыханное удовольствие от службы на непонятном ему языке» (5).
Кроме того, в 1960–70-х годах в Нью-Йорке Оден познакомился с поэтом и критиком Юрием Иваском (1907–1986) и молодым историком Аркадием Небольсиным (1932–2020). По свидетельствам Небольсина (6), Оден, в конце жизни вернувшийся к своеобразной форме экзистенциального протестантизма, выделял Бродского среди других поэтов из Советского Союза, поскольку Иваск и Небольсин охарактеризовали стихи Бродского как религиозные.
Англо-американский литератор был знаком с творчеством и других советских молодых поэтов. В частности, Оден ценил поэзию Андрея Вознесенского, переводил его стихи, опубликовал статью о его творчестве “The Poetry of Andrei Voznesensky” в “New York Review of Books” (1966. April 14). Они вместе выступали на поэтических чтениях, много общались. Вознесенский писал: «Переводы на вечере в Ванкувере читал Уистен Оден, живой классик, мамонт силлабики, несомненно великий поэт англоязычного мира. Мне не раз доводилось выступать вместе с ним, это адски трудно, ибо магнетизм его, сидящего справа на сцене, порой оказывается сильнее магнетизма зала…» (7)
Итак, Оден интересовался русской поэзией и общался с советскими поэтами, приезжавшими в Соединенные Штаты. Но как с поэзией Одена познакомился Иосиф Бродский? По-видимому, Бродский впервые прочел Одена в 1960-х годах. Поэт часто посещал публичную библиотеку, где просматривал зарубежную периодику, поэтические новинки и сборники на английском, заходил в букинистические магазины.
Кроме того, из воспоминаний Михаила Мейлаха (8) мы знаем, что он подарил Бродскому антологию английской поэзии 1937 года на день рождения в 1963 году. В интервью Валентине Полухиной, профессору литературы, исследовательнице биографии и творчества Бродского, Мейлах говорит, что «у Бродского всегда было несколько антологий английской и американской поэзии и, конечно, книг самих поэтов» (9). Антология новой английской поэзии 1937 года стала для Бродского «основным источником» знакомства с поэзией Одена.
В «Диалогах» с Соломоном Волковым Бродский вспоминал, что «почитывал Одена, когда он попадался в руки, разбирая стишок за стишком» (10), в Норенской. В эссе «Поклониться тени» (1984) Бродский объяснял, почему выделил Одена среди других современных поэтов: «Я помню, как я сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочел, наполовину сомневаясь, не сыграло ли со мной шутку мое знание языка. У меня там был здоровенный кирпич англо-русского словаря, и я снова и снова листал его, проверяя каждое слово, каждый оттенок, надеясь, что он сможет избавить меня от того смысла, который взирал на меня со страницы. Полагаю, я просто отказывался верить, что еще в 1939 году английский поэт сказал: „Время... боготворит язык“, — и тем не менее мир вокруг остался прежним. <…> И не является ли песня, или стихотворение, и даже сама речь с ее цезурами, паузами, спондеями и т. д. игрой, в которую язык играет, чтобы реструктурировать время? И не являются ли те, кем „жив“ язык, теми, кем живо и время? И если время „прощает“ их, делает ли оно это из великодушия, или по необходимости? И вообще, не является ли великодушие необходимостью?» (11)
Бродский цитирует стихотворение Одена «Памяти У. Б. Йейтса» (“In Memory of W. B. Yeats”, январь 1939). Любопытно, что строчку, которая особенно впечатлила Бродского, сам автор впоследствии убрал, посчитав слишком патетической (12). Влияние этого текста также заметно в стихотворении Бродского «На смерть Т. С. Элиота» (1965). Эту связь подробно анализируют филологи Е. Стафьева и М. Свердлов в статье «Стихотворение на смерть поэта: Бродский и Оден» (13).
Бродский вспоминал, что после возвращения из ссылки он показал свое стихотворение «Два часа в резервуаре» (1965) переводчику Андрею Сергееву. Тот сказал, что стихи «очень похожи на Одена» (14).
В 1967 году молодой поэт познакомился с Джорджем Клайном — американским профессором и переводчиком, приехавшим в Ленинград (15). Клайн предложил составить и опубликовать сборник Бродского в издательстве “Penguin” (“Selected Poems”, 1973). По свидетельству Клайна, Бродский сам предложил Одена (16) в качестве автора предисловия; тот согласился и закончил текст (17) в 1970 году.
Оден охарактеризовал творчество молодого поэта так: «Иосиф Бродский — искусный мастер слова. В его большом стихотворении „Элегия Джону Донну“ глагол „уснул“ повторяется, если я правильно подсчитал, пятьдесят два раза. Подобный повтор мог бы раздражать своей нарочитостью, чего не происходит, так как мы имеем дело с совершенным произведением искусства. Из переводов опять-таки видно, что Бродский владеет широким диапазоном поэтических интонаций: от лирической („Рождественский романс“) и элегической („Стихи на смерть Т. С. Элиота“) до комических и гротесковых („Два часа в резервуаре“). <...> Бродский — поэт не из легких, но, даже бегло просмотрев его стихотворения, понимаешь, что, подобно Ван Гогу и Вирджинии Вулф, он наделен необычайной способностью видеть в материальных предметах знаки иного, видеть их как посланников невидимого» (18). Бродский вспоминал: «С того момента [момента написания предисловия] мы были в некоторой переписке (пока я еще жил в Союзе). Он мне присылал книжечки, открыточки. Я ему в ответ — открыточки на моем ломаном инглише» (19).
Оден несколько раз посылал Бродскому в Советский Союз свои сборники с дарственными надписями (20). Так, например, на форзаце сборника “Collected longer poems” (New York: Random House, 1969) черной шариковой ручкой написано: “13 June / 1971 / In praise / of praising / Where we are, / Which is where we were, / and are not. / Love, / Julie” (21).
Фотография любимого поэта стояла на стеллаже на улице Пестеля и висела в американской квартире Бродского на Мортон-стрит, 44.
В течение всей своей жизни Бродский читал и переводил Одена, считал его уникальным поэтом и говорил: «Для меня он — одно из самых существенных явлений в мировой изящной словесности. Я сейчас позволю себе ужасное утверждение: за исключением Цветаевой, Оден мне дороже всех остальных поэтов» (22). Из переводов Одена, сделанных Бродским, опубликован только один — «Часы останови, забудь про телефон» (1994), вошедший в сборник «Пейзаж с наводнением». Лев Лосев вспоминал историю этого перевода: «В 1994 году Бродский посмотрел английский фильм „Четыре свадьбы и похороны“, где в одной из сцен, на похоронах, читают полушутливую-полутрагическую эпитафию Одена. Бродский прозой перевел стихи в кинозале своей русской спутнице. То, что пришлось пересказывать любимого поэта прозой, его огорчило, и, чтобы избавиться от неприятного осадка, он уже дома сделал стихотворный перевод» (23). Остальные стихотворения Одена в переводе Бродского, например «Письмо лорду Байрону», хранятся в литературных архивах (24).
В 1972 году Бродский покинул Советский Союз. Собирая чемодан, будущий эмигрант захватил с собой две бутылки водки, которые собирался подарить Одену, проводившему лето в Кирштеттене, пригороде Вены. На второй день по приезде Иосиф Бродский и Карл Проффер отправились разыскивать классика английской литературы.
Первую встречу Бродский подробно описал в эссе «Поклониться тени». Соломону Волкову он рассказывал: «Когда я приехал, мой английский был в зачаточном или скорее противозачаточном — если учитывать тогдашние шансы русского человека когда-либо им воспользоваться — состоянии. И я даже несколько удивляюсь тому терпению, которое проявлял Оден ко всем моим грамматическим выкрутасам. Я в состоянии был задать несколько вопросов и выслушивать ответы. Но сформулировать свою собственную мысль так, чтобы не было стыдно… К тому же надо учитывать чисто придаточное качество русского мышления, от чего к тому времени я просто был не в состоянии, разговаривая, отделаться» (25).
Визит к Одену оказался значительным событием. Второго августа 1972 года Бродский пишет Лосеву в Ленинград: «Первый martini dry [сухой мартини — коктейль из джина и вермута] W. Н. Auden выпивает в 7.30 утра, после чего разбирает почту и читает газету, заливая это дело смесью sherry [хереса] и scotch’a [шотландского виски]. Потом имеет место breakfast [завтрак], неважно из чего состоящий, но обрамленный местным — pink and white [розовым и белым] (не помню очередности) сухим. Потом он приступает к работе и — наверно потому, что пишет шариковой ручкой, — на столе вместо чернильницы красуется убывающая по мере творческого процесса bottle [бутылка] или сап (банка) Guinnes’a, т. е. черного Irish [ирландского] пива. Потом наступает ланч 1 часа дня. В зависимости от меню, он декорируется тем или иным петушиным хвостом (I mean cocktail [я имею в виду коктейль]). После ланча — творческий сон, и это, по-моему, единственное сухое время суток. Проснувшись, он меняет вкус во рту с помощью 2-го martini-dry и приступает к работе (introductions, essays, verses, letters and so on [предисловия, эссе, стихотворения, письма и т. д.]), прихлебывая все время scotch со льдом из запотевшего фужера. Или бренди. К обеду, который здесь происходит в 7–8 вечера, он уже совершенно хорош, и тут уж идет, как правило, какое-нибудь пожилое chateau d’ [«шато де...», то есть хорошее французское вино]. Спать он отправляется — железно в 9 вечера. За 4 недели нашего общения он ни разу не изменил заведенному порядку; даже в самолете из Вены в Лондон, где в течение полутора часов засасывал водку с тоником, решая немецкий кроссворд в австрийской Die Presse, украшенной моей Jewish mug [жидовской мордой]» (26).
Оден, в свою очередь, тоже был впечатлен тридцатидвухлетним русским поэтом и пригласил его на летний ежегодный международный фестиваль в Лондоне, где Бродский познакомился с поэтической элитой: Стивеном Спендером, Робертом Лоуэллом, Яношем Пилинским, Шеймасом Хини, Джоном Эшбери. Выступление в одном ряду с мировыми знаменитостями сразу же повысило репутацию Бродского на Западе и выдвинуло его на первый план.
Девятого июля 1972 года Иосиф Бродский улетел в Америку и начал работать в Мичиганском университете. Интересное биографическое совпадение — Оден читал лекции в том же университете и в той же должности poet in residence в 1940–1941 годах.
В январе 1973 года, возвращаясь из Венеции, Бродский навестил Одена в Оксфорде, куда тот переехал. По свидетельствам биографов, в Англии Оден чувствовал себя одиноким — неудивительно, что поэты много разговаривали (27).
Последняя встреча состоялась на очередном Международном поэтическом фестивале в Лондоне в июне 1973 года. Летом Уистен Оден, как всегда, уехал в Австрию и 29 сентября 1973 года внезапно скончался.
Бродский всю жизнь возвращался к мыслям об Одене, хранил память о нем. Приведем самые значимые даты и события.
В 1974 году Иосиф Бродский пишет стихотворение «Элегия У. Х. Одену» (“Elegy to W. H. Auden”) на английском языке:
The tree is dark, the tree is tall,
to gaze at it isn’t fun.
Among the fruits of this fall
your death is the most grievous one.
The land is bare. Firm for steps,
it yields to a shovel’s clink.
Among next April’s stems
your cross will be the unshaken thing.
* * *
Seedless, it will possess its dew,
humiliating grass.
Poetry without you
equals only us.
The words are retreating to the stage
of lexicons, of the muse.
The sky looks like an empty page
which you did not use.
* * *
The tree is dark, the tree is tall,
pleasing its Maker’s scheme.
The thing I wish to talk
of least of all is Him.
Crossing horizons objects shrink;
it’s hard to realize
there is someone for whom the thing
gains its previous size (28)
Перевод В. Куллэ:
Огромно древо, в кроне мгла,
при взгляде гаснет смех.
В плодах, что осень принесла,
уход твой горше всех.
Земля тверда, полна пустот,
лопатами звенит.
К апрелю крест твой прорастёт —
вещь, твёрже чем гранит.
Унизив торжество травы,
росою он омыт.
В Поэзии теперь, увы,
остались только мы.
Слова уходят на постой
обратно в лексикон.
И небо — только лист пустой,
что не заполнил Он.
Огромно древо, в кроне мгла —
Садовник был таков.
Теперь Он — вещь, что тяжела
для наших праздных слов.
Уйдя за горизонт, душа
незрима тем, кто слаб.
Есть кто-то, кто вернёт вещам
их подлинный масштаб?
Литературовед Александра Приймак анализирует это стихотворение: «В английском тексте Бродский сравнивает небо и бумагу, как бы намекая, что все в мире есть лишь буквы, выводимые поэтом-демиургом по канве бытия: „И небо — только лист пустой, / что не заполнил Он“. Таким образом, не что иное, как ars poetica дает человеку власть над смертью» (29).
Весной 1975 года Бродский заказал поминальную службу по Одену в Соборе Святого Иоанна Богослова (St. John the Divine) неподалеку от Колумбийского университета в Нью-Йорке.
В 1976 году Бродский написал стихотворение «Йорк» (цикл «В Англии», сборник «Урания»), которое посвятил любимому поэту:
Бабочки северной Англии пляшут над лебедою
под кирпичной стеною мёртвой фабрики. За средою
наступает четверг, и т. д. Небо пышет жаром,
и поля выгорают. Города отдают лежалым
полосатым сукном, георгины страдают жаждой.
И твой голос — «Я знал трёх великих поэтов. Каждый
был большой сукин сын» — раздаётся в моих ушах
с неожиданной чёткостью. Я замедляю шаг
и готов оглянуться. Скоро четыре года,
как ты умер в австрийской гостинице. Под стрелкой перехода
ни души: черепичные кровли, асфальт, известка,
тополя. Честер тоже умер — тебе известно
это лучше, чем мне. Как костяшки на пыльных счётах,
воробьи восседают на проводах. Ничто так
не превращает знакомый подъезд в толчею колонн,
как любовь к человеку; особенно, если он
мёртв. Отсутствие ветра заставляет тугие листья
напрягать свои мышцы и нехотя шевелиться.
Танец белых капустниц похож на корабль в бурю.
Человек приносит с собою тупик в любую
точку света; и согнутое колено
размножает тупым углом перспективу плена,
как журавлиный клин, когда он берёт
курс на Юг. Как всё движущееся вперёд.
Пустота, поглощая солнечный свет на общих
основаньях с боярышником, увеличивается на ощупь
в направленьи вытянутой руки, и
мир сливается в длинную улицу, на которой живут другие.
В этом смысле он — Англия. Англия в этом смысле
до сих пор Империя и в состояньи — если
верить музыке, булькающей водой, —
править морями. Впрочем — любой средой.
Я в последнее время немного сбиваюсь, скалюсь
отраженью в стекле витрины; покамест палец
набирает свой номер, рука опускает трубку.
Стоит закрыть глаза, как вижу пустую шлюпку,
замершую на воде посередине бухты.
Выходя наружу из телефонной будки,
слышу голос скворца, в крике его — испуг.
Но раньше, чем он взлетает, звук
растворяется в воздухе. Чьей беспредметной сини
и сродни эта жизнь, где вещи видней в пустыне,
ибо в ней тебя нет. И вакуум постепенно
заполняет местный ландшафт. Как сухая пена,
овцы покоятся на тёмно-зелёных волнах
йоркширского вереска. Кордебалет проворных
бабочек, повинуясь невидимому смычку,
мельтешит над заросшей канавой, не давая зрачку
ни на чём задержаться. И вертикальный стебель
иван-чая длинней уходящей на Север
древней Римской дороги, всеми забытой в Риме.
Вычитая из меньшего большее, из человека — Время,
получаешь в остатке слова, выделяющиеся на белом
фоне отчётливей, чем удаётся телом
это сделать при жизни, даже сказав «лови!».
Что источник любви превращает в объект любви.
На десятую годовщину смерти Одена Бродский инициировал проведение недели его памяти: 18 октября он выступил на поэтическом вечере в Музее Гуггенхайма, а 20 октября — в Нью-Йоркском университете.
В 1984 году Бродский прочитал на факультете искусств Колумбийского университета лекцию о стихотворении Одена «1 сентября 1939 года». Лекция была записана на пленку и расшифрована студентками Хелен Хэнди и Энн Шеррилл Пайн и впоследствии включена в сборник «Меньше единицы».
Первого мая 1985 года Бродский выступил с докладом «У. Х. Оден как современный поэт» (“W. H. Auden as a Modern Poet”) в Килском университете в Англии, где работала Валентина Полухина. Вероятно, она и организовала лекцию поэта.
Шестого декабря 1992 года Бродский участвовал в радиопрограмме «Голос поэта: У. Х. Оден» (“The Poet’s Voice: W. H. Auden”) на нью-йоркском радио.
В стихотворении 1993 года «Иския в октябре» (с 1947 по 1958 годы Оден проводил на этом острове лето), Бродский в первой строфе упоминает поэта:
Когда-то здесь клокотал вулкан.
Потом — грудь клевал себе пеликан.
Неподалёку Вергилий жил,
и У. Х. Оден вино глушил.
В 1990-х годах Иосиф Бродский решил разместить мемориальную доску на доме в Бруклин-Хайтс, неподалеку от улицы Пьерпойнт, 22, где жил Уистен Оден в 1939–1940 годах. Поэт сам ходил по инстанциям и добился разрешения. Доску установили в 1995 году, за год до смерти самого Бродского.
Иосиф Бродский называл Одена «величайший умом XX века». Влияние его творчества на Бродского неоспоримо.
Примечания
1. Премьера оперы состоялась 11 сентября 1951 года в театре «Ла Фениче» в Венеции. Опера пользуется популярность и сейчас: ее ставили в Большом театре (2022) и Парижской национальной опере (2024).
2. Предисловие к изданию 1993 года (СПб.: Пушкинский фонд) написал Сергей Довлатов.
3. Воспоминания вошли в сборник: Яновский В. Любовь вторая: избранная проза / пер. с англ. и фр., предисл. и коммент. М. Рубинс. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 399–446.
4. Там же. С. 408.
5. Там же. С. 414.
6. Аркадий Небольсин рассказывал об этом лично Наташе Шарымовой. См. также материалы к фильму «Бродский не поэт» (создатели Антон Желнов и Николай Картозия).
7. Вирабов И. Н. Андрей Вознесенский. М.: Молодая гвардия, 2015.
8. Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: Журнал «Звезда», 1997.
9. Там же. С. 159.
10. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. СПб.: Музей «Полторы комнаты», 2022. С. 118.
11. Бродский И. А. Поклониться тени. СПб.: Азбука-классика, 2002.
12. Иосиф Бродский и Уистен Хью Оден. Лекция Дениса Ахапкина. URL: https://youtu.be/1MkIg3GRZYI?si=0EgjLo9rD3v0KvmL (дата обращения: 11.11.2025).
13. Свердлов М. И., Стафьева Е. Стихотворение на смерть поэта: Бродский и Оден // Вопросы литературы. 2005. № 3. С. 220–244.
14. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 118.
15. Подробнее см.: Хэвен С. Л. «Человек, первым открывший Бродского Западу»: беседы с Джорджем Клайном. М.: Новое литературное обозрение, 2024. С. 40–41.
16. Там же.
17. Кроме того, предисловие было опубликовано в “New York Review of Books” 5 апреля 1973 года.
18. Оден У. Х. Чтение. Письмо. Эссе о литературе. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2016. С. 324.
19. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 119.
20. В частном письме Наташе Шарымовой из Фонтанного дома упоминаются следующие сборники Одена из ленинградской библиотеки Бродского: About the House. New York: Random House, 1959; City without Walls and other poems. London: Faber & Faber, 1969; Selected Poetry: Chosen for this edition by the author. New York: The Modern Library, 1958; W. H. Auden. A selection by the author. London: Faber & Faber, 1966; The Enchafed Flood or The Romantic Iconography of the Sea: Three critical essays on the romantic spirit. New York: Vintage books; Random
House, 1967; Collected longer poems. New York: Random House, 1969; Сollected shorter poems 1927–1957. New York: Random House, 1967.
Подробнее об инскриптах Одена в библиотеке Бродского см.: Соколов К. С. И. Бродский и У. Х. Оден: к проблеме усвоения английской поэтической традиции. Дис. … канд. филол. наук. Иваново, 2003. С. 52–59.
21. Неизвестно, почему Оден таким образом подписал сборник — возможно, для конспирации.
22. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 119.
23. Лосев Л. Столетие Одена // Голос Америки. 2007. 27 февраля [организация «Голос Америки» включена Минюстом РФ в список иностранных агентов].
24. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 119.
25. Там же. С. 124.
26. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 180.
27. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 123.
28. Brodsky J. Elegy to W. H. Auden. 1974. December 12. URL: https://www.nybooks.com/articles/1974/12/12/elegy-to-wh-auden (дата обращения: 11.11.2025).
29. Приймак А. Иосиф Бродский в Англии: пересекая роковую черту // Новый мир. 2019. № 9. URL: https://nm1925.ru/articles/2019/201909/iosif-brodskiy-v-anglii-peresekaya-rokovuyu-chertu-7281 (дата обращения: 11.11.2025).
Источники
1. Бродский И. А. Поклониться тени. СПб.: Азбука-классика, 2002.
2. Вирабов И. Н. Андрей Вознесенский. М.: Молодая гвардия, 2015.
3. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. СПб.: Музей «Полторы комнаты», 2022.
4. Иосиф Бродский и Уистен Хью Оден. Лекция Дениса Ахапкина. URL: https://youtu.be/1MkIg3GRZYI?si=0EgjLo9rD3v0KvmL (дата обращения: 11.11.2025).
5. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. М.: Молодая гвардия, 2008.
6. Лосев Л. Столетие Одена // Голос Америки. 2007. 27 февраля [организация «Голос Америки» включена Минюстом РФ в список иностранных агентов].
7. Оден У. Х. Чтение. Письмо. Эссе о литературе. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2016.
8. Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: Журнал «Звезда», 1997.
9. Приймак А. Иосиф Бродский в Англии: пересекая роковую черту // Новый мир. 2019. № 9.
10. Свердлов М. И., Стафьева Е. Стихотворение на смерть поэта: Бродский и Оден // Вопросы литературы. 2005. № 3. С. 220–244.
11. Соколов К. С. И. Бродский и У. Х. Оден: к проблеме усвоения английской поэтической традиции. Дис. … канд. филол. наук. Иваново, 2003.
12. Хэвен С. Л. «Человек, первым открывший Бродского Западу»: беседы с Джорджем Клайном. М.: Новое литературное обозрение, 2024.
13. Яновский В. Любовь вторая: избранная проза / пер. с англ. и фр., предисл. и коммент. М. Рубинс. М.: Новое литературное обозрение, 2014.
14. Brodsky J. Elegy to W. H. Auden. 1974. December 12. URL: https://www.nybooks.com/articles/1974/12/12/elegy-to-wh-auden (дата обращения: 11.11.2025).
Наташа Шарымова
Варвара Извекова
Впечатления от встречи с Оденом описаны Бродским в письме Льву Лосеву от 2 августа 1972 года, а уже после смерти старшего поэта Бродский подробно рассказал об их общении в беседе с Соломоном Волковым и эссе «Поклониться тени» (1984).
Оставили воспоминания и друзья Бродского. Карл Проффер, навещавший Одена вместе с Бродским в Австрии, описывал эту встречу в мемуарах «Без купюр». Лев Лосев изложил свою интерпретацию отношений Бродского и Одена в «Опыте литературной биографии».
Здесь мы рассмотрим фактологическую канву отношений двух поэтов, не касаясь литературных аспектов.
Ленинградский поэт не был для У. Х. Одена первым русскоязычным знакомым. Так, в 1949 году Уистен Оден и Честер Каллман, многолетний партнер поэта, начали работу над либретто «Похождения повесы» (1) для Игоря Стравинского. Оден и Стравинский время от времени пересекались в Нью-Йорке и Голливуде. Эти встречи описаны Стравинским в диалогах с Робертом Крафтом, впоследствии опубликованных в 2016 году в издательстве «Libra Press» (Москва).
Кроме того, во время войны Оден познакомился с русским эмигрантом, писателем-фантастом и медиком-анестезиологом Василием Яновским (1906–1989), который стал его врачом. Одену нравилась проза Яновского, и он помог ему издать по-английски роман “No Man’s Time” (London: Weybright & Talley; Chatto & Windus, 1967).
В 1983 году вышла книга Яновского «Поля Елисейские» (2) о жизни русских литераторов в эмиграции в 1920–40-х годах. В главе, посвященной Одену (3), мемуарист упоминает, что они «говорили о советских поэтах; некоторых из них Уистан переводил или помогал здесь опубликовать»(4). Кроме того, Яновский рассказывал, что Оден в Нью-Йорке «одно время посещал русскую православную церковь на Секонд-стрит и получал неслыханное удовольствие от службы на непонятном ему языке» (5).
Кроме того, в 1960–70-х годах в Нью-Йорке Оден познакомился с поэтом и критиком Юрием Иваском (1907–1986) и молодым историком Аркадием Небольсиным (1932–2020). По свидетельствам Небольсина (6), Оден, в конце жизни вернувшийся к своеобразной форме экзистенциального протестантизма, выделял Бродского среди других поэтов из Советского Союза, поскольку Иваск и Небольсин охарактеризовали стихи Бродского как религиозные.
Англо-американский литератор был знаком с творчеством и других советских молодых поэтов. В частности, Оден ценил поэзию Андрея Вознесенского, переводил его стихи, опубликовал статью о его творчестве “The Poetry of Andrei Voznesensky” в “New York Review of Books” (1966. April 14). Они вместе выступали на поэтических чтениях, много общались. Вознесенский писал: «Переводы на вечере в Ванкувере читал Уистен Оден, живой классик, мамонт силлабики, несомненно великий поэт англоязычного мира. Мне не раз доводилось выступать вместе с ним, это адски трудно, ибо магнетизм его, сидящего справа на сцене, порой оказывается сильнее магнетизма зала…» (7)
Итак, Оден интересовался русской поэзией и общался с советскими поэтами, приезжавшими в Соединенные Штаты. Но как с поэзией Одена познакомился Иосиф Бродский? По-видимому, Бродский впервые прочел Одена в 1960-х годах. Поэт часто посещал публичную библиотеку, где просматривал зарубежную периодику, поэтические новинки и сборники на английском, заходил в букинистические магазины.
Кроме того, из воспоминаний Михаила Мейлаха (8) мы знаем, что он подарил Бродскому антологию английской поэзии 1937 года на день рождения в 1963 году. В интервью Валентине Полухиной, профессору литературы, исследовательнице биографии и творчества Бродского, Мейлах говорит, что «у Бродского всегда было несколько антологий английской и американской поэзии и, конечно, книг самих поэтов» (9). Антология новой английской поэзии 1937 года стала для Бродского «основным источником» знакомства с поэзией Одена.
В «Диалогах» с Соломоном Волковым Бродский вспоминал, что «почитывал Одена, когда он попадался в руки, разбирая стишок за стишком» (10), в Норенской. В эссе «Поклониться тени» (1984) Бродский объяснял, почему выделил Одена среди других современных поэтов: «Я помню, как я сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочел, наполовину сомневаясь, не сыграло ли со мной шутку мое знание языка. У меня там был здоровенный кирпич англо-русского словаря, и я снова и снова листал его, проверяя каждое слово, каждый оттенок, надеясь, что он сможет избавить меня от того смысла, который взирал на меня со страницы. Полагаю, я просто отказывался верить, что еще в 1939 году английский поэт сказал: „Время... боготворит язык“, — и тем не менее мир вокруг остался прежним. <…> И не является ли песня, или стихотворение, и даже сама речь с ее цезурами, паузами, спондеями и т. д. игрой, в которую язык играет, чтобы реструктурировать время? И не являются ли те, кем „жив“ язык, теми, кем живо и время? И если время „прощает“ их, делает ли оно это из великодушия, или по необходимости? И вообще, не является ли великодушие необходимостью?» (11)
Бродский цитирует стихотворение Одена «Памяти У. Б. Йейтса» (“In Memory of W. B. Yeats”, январь 1939). Любопытно, что строчку, которая особенно впечатлила Бродского, сам автор впоследствии убрал, посчитав слишком патетической (12). Влияние этого текста также заметно в стихотворении Бродского «На смерть Т. С. Элиота» (1965). Эту связь подробно анализируют филологи Е. Стафьева и М. Свердлов в статье «Стихотворение на смерть поэта: Бродский и Оден» (13).
Бродский вспоминал, что после возвращения из ссылки он показал свое стихотворение «Два часа в резервуаре» (1965) переводчику Андрею Сергееву. Тот сказал, что стихи «очень похожи на Одена» (14).
В 1967 году молодой поэт познакомился с Джорджем Клайном — американским профессором и переводчиком, приехавшим в Ленинград (15). Клайн предложил составить и опубликовать сборник Бродского в издательстве “Penguin” (“Selected Poems”, 1973). По свидетельству Клайна, Бродский сам предложил Одена (16) в качестве автора предисловия; тот согласился и закончил текст (17) в 1970 году.
Оден охарактеризовал творчество молодого поэта так: «Иосиф Бродский — искусный мастер слова. В его большом стихотворении „Элегия Джону Донну“ глагол „уснул“ повторяется, если я правильно подсчитал, пятьдесят два раза. Подобный повтор мог бы раздражать своей нарочитостью, чего не происходит, так как мы имеем дело с совершенным произведением искусства. Из переводов опять-таки видно, что Бродский владеет широким диапазоном поэтических интонаций: от лирической („Рождественский романс“) и элегической („Стихи на смерть Т. С. Элиота“) до комических и гротесковых („Два часа в резервуаре“). <...> Бродский — поэт не из легких, но, даже бегло просмотрев его стихотворения, понимаешь, что, подобно Ван Гогу и Вирджинии Вулф, он наделен необычайной способностью видеть в материальных предметах знаки иного, видеть их как посланников невидимого» (18). Бродский вспоминал: «С того момента [момента написания предисловия] мы были в некоторой переписке (пока я еще жил в Союзе). Он мне присылал книжечки, открыточки. Я ему в ответ — открыточки на моем ломаном инглише» (19).
Оден несколько раз посылал Бродскому в Советский Союз свои сборники с дарственными надписями (20). Так, например, на форзаце сборника “Collected longer poems” (New York: Random House, 1969) черной шариковой ручкой написано: “13 June / 1971 / In praise / of praising / Where we are, / Which is where we were, / and are not. / Love, / Julie” (21).
Фотография любимого поэта стояла на стеллаже на улице Пестеля и висела в американской квартире Бродского на Мортон-стрит, 44.
В течение всей своей жизни Бродский читал и переводил Одена, считал его уникальным поэтом и говорил: «Для меня он — одно из самых существенных явлений в мировой изящной словесности. Я сейчас позволю себе ужасное утверждение: за исключением Цветаевой, Оден мне дороже всех остальных поэтов» (22). Из переводов Одена, сделанных Бродским, опубликован только один — «Часы останови, забудь про телефон» (1994), вошедший в сборник «Пейзаж с наводнением». Лев Лосев вспоминал историю этого перевода: «В 1994 году Бродский посмотрел английский фильм „Четыре свадьбы и похороны“, где в одной из сцен, на похоронах, читают полушутливую-полутрагическую эпитафию Одена. Бродский прозой перевел стихи в кинозале своей русской спутнице. То, что пришлось пересказывать любимого поэта прозой, его огорчило, и, чтобы избавиться от неприятного осадка, он уже дома сделал стихотворный перевод» (23). Остальные стихотворения Одена в переводе Бродского, например «Письмо лорду Байрону», хранятся в литературных архивах (24).
В 1972 году Бродский покинул Советский Союз. Собирая чемодан, будущий эмигрант захватил с собой две бутылки водки, которые собирался подарить Одену, проводившему лето в Кирштеттене, пригороде Вены. На второй день по приезде Иосиф Бродский и Карл Проффер отправились разыскивать классика английской литературы.
Первую встречу Бродский подробно описал в эссе «Поклониться тени». Соломону Волкову он рассказывал: «Когда я приехал, мой английский был в зачаточном или скорее противозачаточном — если учитывать тогдашние шансы русского человека когда-либо им воспользоваться — состоянии. И я даже несколько удивляюсь тому терпению, которое проявлял Оден ко всем моим грамматическим выкрутасам. Я в состоянии был задать несколько вопросов и выслушивать ответы. Но сформулировать свою собственную мысль так, чтобы не было стыдно… К тому же надо учитывать чисто придаточное качество русского мышления, от чего к тому времени я просто был не в состоянии, разговаривая, отделаться» (25).
Визит к Одену оказался значительным событием. Второго августа 1972 года Бродский пишет Лосеву в Ленинград: «Первый martini dry [сухой мартини — коктейль из джина и вермута] W. Н. Auden выпивает в 7.30 утра, после чего разбирает почту и читает газету, заливая это дело смесью sherry [хереса] и scotch’a [шотландского виски]. Потом имеет место breakfast [завтрак], неважно из чего состоящий, но обрамленный местным — pink and white [розовым и белым] (не помню очередности) сухим. Потом он приступает к работе и — наверно потому, что пишет шариковой ручкой, — на столе вместо чернильницы красуется убывающая по мере творческого процесса bottle [бутылка] или сап (банка) Guinnes’a, т. е. черного Irish [ирландского] пива. Потом наступает ланч 1 часа дня. В зависимости от меню, он декорируется тем или иным петушиным хвостом (I mean cocktail [я имею в виду коктейль]). После ланча — творческий сон, и это, по-моему, единственное сухое время суток. Проснувшись, он меняет вкус во рту с помощью 2-го martini-dry и приступает к работе (introductions, essays, verses, letters and so on [предисловия, эссе, стихотворения, письма и т. д.]), прихлебывая все время scotch со льдом из запотевшего фужера. Или бренди. К обеду, который здесь происходит в 7–8 вечера, он уже совершенно хорош, и тут уж идет, как правило, какое-нибудь пожилое chateau d’ [«шато де...», то есть хорошее французское вино]. Спать он отправляется — железно в 9 вечера. За 4 недели нашего общения он ни разу не изменил заведенному порядку; даже в самолете из Вены в Лондон, где в течение полутора часов засасывал водку с тоником, решая немецкий кроссворд в австрийской Die Presse, украшенной моей Jewish mug [жидовской мордой]» (26).
Оден, в свою очередь, тоже был впечатлен тридцатидвухлетним русским поэтом и пригласил его на летний ежегодный международный фестиваль в Лондоне, где Бродский познакомился с поэтической элитой: Стивеном Спендером, Робертом Лоуэллом, Яношем Пилинским, Шеймасом Хини, Джоном Эшбери. Выступление в одном ряду с мировыми знаменитостями сразу же повысило репутацию Бродского на Западе и выдвинуло его на первый план.
Девятого июля 1972 года Иосиф Бродский улетел в Америку и начал работать в Мичиганском университете. Интересное биографическое совпадение — Оден читал лекции в том же университете и в той же должности poet in residence в 1940–1941 годах.
В январе 1973 года, возвращаясь из Венеции, Бродский навестил Одена в Оксфорде, куда тот переехал. По свидетельствам биографов, в Англии Оден чувствовал себя одиноким — неудивительно, что поэты много разговаривали (27).
Последняя встреча состоялась на очередном Международном поэтическом фестивале в Лондоне в июне 1973 года. Летом Уистен Оден, как всегда, уехал в Австрию и 29 сентября 1973 года внезапно скончался.
Бродский всю жизнь возвращался к мыслям об Одене, хранил память о нем. Приведем самые значимые даты и события.
В 1974 году Иосиф Бродский пишет стихотворение «Элегия У. Х. Одену» (“Elegy to W. H. Auden”) на английском языке:
The tree is dark, the tree is tall,
to gaze at it isn’t fun.
Among the fruits of this fall
your death is the most grievous one.
The land is bare. Firm for steps,
it yields to a shovel’s clink.
Among next April’s stems
your cross will be the unshaken thing.
* * *
Seedless, it will possess its dew,
humiliating grass.
Poetry without you
equals only us.
The words are retreating to the stage
of lexicons, of the muse.
The sky looks like an empty page
which you did not use.
* * *
The tree is dark, the tree is tall,
pleasing its Maker’s scheme.
The thing I wish to talk
of least of all is Him.
Crossing horizons objects shrink;
it’s hard to realize
there is someone for whom the thing
gains its previous size (28)
Перевод В. Куллэ:
Огромно древо, в кроне мгла,
при взгляде гаснет смех.
В плодах, что осень принесла,
уход твой горше всех.
Земля тверда, полна пустот,
лопатами звенит.
К апрелю крест твой прорастёт —
вещь, твёрже чем гранит.
Унизив торжество травы,
росою он омыт.
В Поэзии теперь, увы,
остались только мы.
Слова уходят на постой
обратно в лексикон.
И небо — только лист пустой,
что не заполнил Он.
Огромно древо, в кроне мгла —
Садовник был таков.
Теперь Он — вещь, что тяжела
для наших праздных слов.
Уйдя за горизонт, душа
незрима тем, кто слаб.
Есть кто-то, кто вернёт вещам
их подлинный масштаб?
Литературовед Александра Приймак анализирует это стихотворение: «В английском тексте Бродский сравнивает небо и бумагу, как бы намекая, что все в мире есть лишь буквы, выводимые поэтом-демиургом по канве бытия: „И небо — только лист пустой, / что не заполнил Он“. Таким образом, не что иное, как ars poetica дает человеку власть над смертью» (29).
Весной 1975 года Бродский заказал поминальную службу по Одену в Соборе Святого Иоанна Богослова (St. John the Divine) неподалеку от Колумбийского университета в Нью-Йорке.
В 1976 году Бродский написал стихотворение «Йорк» (цикл «В Англии», сборник «Урания»), которое посвятил любимому поэту:
Бабочки северной Англии пляшут над лебедою
под кирпичной стеною мёртвой фабрики. За средою
наступает четверг, и т. д. Небо пышет жаром,
и поля выгорают. Города отдают лежалым
полосатым сукном, георгины страдают жаждой.
И твой голос — «Я знал трёх великих поэтов. Каждый
был большой сукин сын» — раздаётся в моих ушах
с неожиданной чёткостью. Я замедляю шаг
и готов оглянуться. Скоро четыре года,
как ты умер в австрийской гостинице. Под стрелкой перехода
ни души: черепичные кровли, асфальт, известка,
тополя. Честер тоже умер — тебе известно
это лучше, чем мне. Как костяшки на пыльных счётах,
воробьи восседают на проводах. Ничто так
не превращает знакомый подъезд в толчею колонн,
как любовь к человеку; особенно, если он
мёртв. Отсутствие ветра заставляет тугие листья
напрягать свои мышцы и нехотя шевелиться.
Танец белых капустниц похож на корабль в бурю.
Человек приносит с собою тупик в любую
точку света; и согнутое колено
размножает тупым углом перспективу плена,
как журавлиный клин, когда он берёт
курс на Юг. Как всё движущееся вперёд.
Пустота, поглощая солнечный свет на общих
основаньях с боярышником, увеличивается на ощупь
в направленьи вытянутой руки, и
мир сливается в длинную улицу, на которой живут другие.
В этом смысле он — Англия. Англия в этом смысле
до сих пор Империя и в состояньи — если
верить музыке, булькающей водой, —
править морями. Впрочем — любой средой.
Я в последнее время немного сбиваюсь, скалюсь
отраженью в стекле витрины; покамест палец
набирает свой номер, рука опускает трубку.
Стоит закрыть глаза, как вижу пустую шлюпку,
замершую на воде посередине бухты.
Выходя наружу из телефонной будки,
слышу голос скворца, в крике его — испуг.
Но раньше, чем он взлетает, звук
растворяется в воздухе. Чьей беспредметной сини
и сродни эта жизнь, где вещи видней в пустыне,
ибо в ней тебя нет. И вакуум постепенно
заполняет местный ландшафт. Как сухая пена,
овцы покоятся на тёмно-зелёных волнах
йоркширского вереска. Кордебалет проворных
бабочек, повинуясь невидимому смычку,
мельтешит над заросшей канавой, не давая зрачку
ни на чём задержаться. И вертикальный стебель
иван-чая длинней уходящей на Север
древней Римской дороги, всеми забытой в Риме.
Вычитая из меньшего большее, из человека — Время,
получаешь в остатке слова, выделяющиеся на белом
фоне отчётливей, чем удаётся телом
это сделать при жизни, даже сказав «лови!».
Что источник любви превращает в объект любви.
На десятую годовщину смерти Одена Бродский инициировал проведение недели его памяти: 18 октября он выступил на поэтическом вечере в Музее Гуггенхайма, а 20 октября — в Нью-Йоркском университете.
В 1984 году Бродский прочитал на факультете искусств Колумбийского университета лекцию о стихотворении Одена «1 сентября 1939 года». Лекция была записана на пленку и расшифрована студентками Хелен Хэнди и Энн Шеррилл Пайн и впоследствии включена в сборник «Меньше единицы».
Первого мая 1985 года Бродский выступил с докладом «У. Х. Оден как современный поэт» (“W. H. Auden as a Modern Poet”) в Килском университете в Англии, где работала Валентина Полухина. Вероятно, она и организовала лекцию поэта.
Шестого декабря 1992 года Бродский участвовал в радиопрограмме «Голос поэта: У. Х. Оден» (“The Poet’s Voice: W. H. Auden”) на нью-йоркском радио.
В стихотворении 1993 года «Иския в октябре» (с 1947 по 1958 годы Оден проводил на этом острове лето), Бродский в первой строфе упоминает поэта:
Когда-то здесь клокотал вулкан.
Потом — грудь клевал себе пеликан.
Неподалёку Вергилий жил,
и У. Х. Оден вино глушил.
В 1990-х годах Иосиф Бродский решил разместить мемориальную доску на доме в Бруклин-Хайтс, неподалеку от улицы Пьерпойнт, 22, где жил Уистен Оден в 1939–1940 годах. Поэт сам ходил по инстанциям и добился разрешения. Доску установили в 1995 году, за год до смерти самого Бродского.
Иосиф Бродский называл Одена «величайший умом XX века». Влияние его творчества на Бродского неоспоримо.
Примечания
1. Премьера оперы состоялась 11 сентября 1951 года в театре «Ла Фениче» в Венеции. Опера пользуется популярность и сейчас: ее ставили в Большом театре (2022) и Парижской национальной опере (2024).
2. Предисловие к изданию 1993 года (СПб.: Пушкинский фонд) написал Сергей Довлатов.
3. Воспоминания вошли в сборник: Яновский В. Любовь вторая: избранная проза / пер. с англ. и фр., предисл. и коммент. М. Рубинс. М.: Новое литературное обозрение, 2014. С. 399–446.
4. Там же. С. 408.
5. Там же. С. 414.
6. Аркадий Небольсин рассказывал об этом лично Наташе Шарымовой. См. также материалы к фильму «Бродский не поэт» (создатели Антон Желнов и Николай Картозия).
7. Вирабов И. Н. Андрей Вознесенский. М.: Молодая гвардия, 2015.
8. Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: Журнал «Звезда», 1997.
9. Там же. С. 159.
10. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. СПб.: Музей «Полторы комнаты», 2022. С. 118.
11. Бродский И. А. Поклониться тени. СПб.: Азбука-классика, 2002.
12. Иосиф Бродский и Уистен Хью Оден. Лекция Дениса Ахапкина. URL: https://youtu.be/1MkIg3GRZYI?si=0EgjLo9rD3v0KvmL (дата обращения: 11.11.2025).
13. Свердлов М. И., Стафьева Е. Стихотворение на смерть поэта: Бродский и Оден // Вопросы литературы. 2005. № 3. С. 220–244.
14. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 118.
15. Подробнее см.: Хэвен С. Л. «Человек, первым открывший Бродского Западу»: беседы с Джорджем Клайном. М.: Новое литературное обозрение, 2024. С. 40–41.
16. Там же.
17. Кроме того, предисловие было опубликовано в “New York Review of Books” 5 апреля 1973 года.
18. Оден У. Х. Чтение. Письмо. Эссе о литературе. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2016. С. 324.
19. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 119.
20. В частном письме Наташе Шарымовой из Фонтанного дома упоминаются следующие сборники Одена из ленинградской библиотеки Бродского: About the House. New York: Random House, 1959; City without Walls and other poems. London: Faber & Faber, 1969; Selected Poetry: Chosen for this edition by the author. New York: The Modern Library, 1958; W. H. Auden. A selection by the author. London: Faber & Faber, 1966; The Enchafed Flood or The Romantic Iconography of the Sea: Three critical essays on the romantic spirit. New York: Vintage books; Random
House, 1967; Collected longer poems. New York: Random House, 1969; Сollected shorter poems 1927–1957. New York: Random House, 1967.
Подробнее об инскриптах Одена в библиотеке Бродского см.: Соколов К. С. И. Бродский и У. Х. Оден: к проблеме усвоения английской поэтической традиции. Дис. … канд. филол. наук. Иваново, 2003. С. 52–59.
21. Неизвестно, почему Оден таким образом подписал сборник — возможно, для конспирации.
22. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 119.
23. Лосев Л. Столетие Одена // Голос Америки. 2007. 27 февраля [организация «Голос Америки» включена Минюстом РФ в список иностранных агентов].
24. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 119.
25. Там же. С. 124.
26. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 180.
27. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. С. 123.
28. Brodsky J. Elegy to W. H. Auden. 1974. December 12. URL: https://www.nybooks.com/articles/1974/12/12/elegy-to-wh-auden (дата обращения: 11.11.2025).
29. Приймак А. Иосиф Бродский в Англии: пересекая роковую черту // Новый мир. 2019. № 9. URL: https://nm1925.ru/articles/2019/201909/iosif-brodskiy-v-anglii-peresekaya-rokovuyu-chertu-7281 (дата обращения: 11.11.2025).
Источники
1. Бродский И. А. Поклониться тени. СПб.: Азбука-классика, 2002.
2. Вирабов И. Н. Андрей Вознесенский. М.: Молодая гвардия, 2015.
3. Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. СПб.: Музей «Полторы комнаты», 2022.
4. Иосиф Бродский и Уистен Хью Оден. Лекция Дениса Ахапкина. URL: https://youtu.be/1MkIg3GRZYI?si=0EgjLo9rD3v0KvmL (дата обращения: 11.11.2025).
5. Лосев Л. Иосиф Бродский: опыт литературной биографии. М.: Молодая гвардия, 2008.
6. Лосев Л. Столетие Одена // Голос Америки. 2007. 27 февраля [организация «Голос Америки» включена Минюстом РФ в список иностранных агентов].
7. Оден У. Х. Чтение. Письмо. Эссе о литературе. М.: Издательство Ольги Морозовой, 2016.
8. Полухина В. Бродский глазами современников. СПб.: Журнал «Звезда», 1997.
9. Приймак А. Иосиф Бродский в Англии: пересекая роковую черту // Новый мир. 2019. № 9.
10. Свердлов М. И., Стафьева Е. Стихотворение на смерть поэта: Бродский и Оден // Вопросы литературы. 2005. № 3. С. 220–244.
11. Соколов К. С. И. Бродский и У. Х. Оден: к проблеме усвоения английской поэтической традиции. Дис. … канд. филол. наук. Иваново, 2003.
12. Хэвен С. Л. «Человек, первым открывший Бродского Западу»: беседы с Джорджем Клайном. М.: Новое литературное обозрение, 2024.
13. Яновский В. Любовь вторая: избранная проза / пер. с англ. и фр., предисл. и коммент. М. Рубинс. М.: Новое литературное обозрение, 2014.
14. Brodsky J. Elegy to W. H. Auden. 1974. December 12. URL: https://www.nybooks.com/articles/1974/12/12/elegy-to-wh-auden (дата обращения: 11.11.2025).
Наташа Шарымова
Варвара Извекова